В Швеции 80% детей с ограниченными возможностями здоровья ходят в обычные школы. Как это устроено и почему полезно для всех? Мы прочитали статью, которая вышла в «Новая газета» про инклюзивное образование и попросили экспертов БФ «Гольфстрим» высказаться на эту тему.
От интеграции к инклюзии
Первая шведская государственная спецшкола (Specialskola) открылась в 1810 году, в ней учились глухонемые дети. А уже в 1841 году образовательная реформа дала ученикам с ОВЗ возможность обучаться в обычном классе. Детям предлагали облегченные задания, чтобы они могли оставаться в массовых школах, а не переходить в специальные учебные заведения. Эти нормы просуществовали почти 130 лет. Правда, в основном на бумаге.
В 1969 году в Швеции появился новый учебный план, по которому образовательная система должна подстраиваться под нужды ученика. Тогда и сформировались похожие на современные принципы — еще не инклюзии, но уже интеграции.
В интегрированной школе дети с ОВЗ должны были участвовать в совместных мероприятиях и ходить на некоторые занятия с одноклассниками без особенностей здоровья.
В 1991 году обязанности по интеграции переложили на муниципалитеты. Система дала сбой. За пять лет количество учеников, которые были перенаправлены из обычных школ в специализированные, выросло примерно на 40%, поэтому шведскому национальному агентству по образованию поручили оценить эффективность специальных школ. Ранее ими просто не интересовались. Оказалось, что качество образования в специализированных учебных заведениях низкое. У учителей не было необходимой методической подготовки, а объективной системы оценивания для учеников просто не существовало.
Законы стали менять. С 1 июля 1997 года коммуны обязаны обеспечить прием в массовую школу всех детей 6–7 лет, без учета состояния здоровья. Нина Кланг, преподавательница курса «Образование людей с особыми потребностями» в Университете Уппсалы, объясняет:
— После 60-х годов в Швеции начали задумываться о том, для чего детям с функциональными ограничениями находиться в обычных школах. Если ты сидишь в обычном классе и почти не участвуешь в ходе урока, потому что поддержки учителя не хватает, смысл всего теряется. Потому и провели реформы, которые позволяют педагогам вести индивидуальную работу. В этом отличие интеграции, где ребенок просто присутствует в классе, от инклюзии, где он активно вовлечен в урок.
Одна школа для всех
— Если посмотреть на нашу систему помощи, можно представить ее как лестницу. Сначала учитель поддерживает всех учеников, которые находятся в классе, — говорит Кланг. — Потом, ко второй «ступени», родителям и педагогам становится очевидно: ребенку сложно, он нуждается в индивидуальном подходе. Тогда программа адаптируется под его нужды. Отдельные занятия проводит специальный педагог (Specialpedagog), чтобы ученик с особыми потребностями мог работать в удобном для него темпе.
Если этого недостаточно, учителю надо сформировать план особых адаптаций. Это значит, что у ребенка появляется собственная образовательная траектория, составленная совместными усилиями родителей, школы и контролирующих органов.
Лишь в исключительных ситуациях ребенок отправляется в специальную школу. Их существует два вида: обычные и те, что предназначены для детей с IQ не более 70 баллов.
Перевод ребенка в такое образовательное учреждение — довольно сложный процесс, который должен быть инициирован администрацией школы и желательно поддержан родителями. Он включает в себя медицинское, психологическое, педагогическое и социальное обследование.
Сейчас из обычных образовательных учреждений туда отправляется около 1% учеников. Без уверенности, что ребенок точно не справится в массовой школе, перевода не будет. Поэтому количество учащихся в спецшколах постепенно уменьшается.
К тому же исследования подтверждают: обучение в инклюзивном классе помогает ученикам с особыми потребностями получать более высокие средние баллы, чем их ровесникам из спецшкол.
Детям без особенностей здоровья общение со сверстникам с ОВЗ тоже идет на пользу. Они могут поддерживать друг друга во время учебы и тренировать эмпатию. Анализ успеваемости показывает, что качество обучения выпускников инклюзивных классов не ниже среднего по стране. Зачастую — даже выше.
Совершенно противоположные данные приходят из специальных школ. Образование в сегрегированных классах не помогает детям с особенностями здоровья добиваться значительных успехов в учебе. Поэтому в Швеции считают, что за инклюзией будущее.
— Чем больше учеников находится в инклюзивных классах обычных школ, — резюмирует Нина Кланг, — тем больше людей однажды получит диплом об образовании и работу.
Сейчас в Швеции живет не менее двух миллионов людей с инвалидностью. 60% — трудоустроено. Это делает страну одним из лидеров по инклюзии в Европе. Достичь таких результатов получилось только с помощью комплексных изменений. В подходе к образованию — в том числе.
Источник (Является средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента.)
Я как участник процесса инклюзивного образования чаще всего сталкивался с предрассудками, с элементарным незнанием и непониманием. Учителя, родители других детей испытывали неловкость, страх перед детьми с ОВЗ. «А вдруг его снесут по пути в столовку или затопчут в битве за пирожок, а вдруг с ним что-то случится». Директора и учителя мыслили примерно так в отношении меня: «Ученик с инвалидностью – это слишком большая ответственность для школы, пожалуйста, отстаньте от нас». О чём вообще говорить если один из наиболее частых вопросов, которые я слышал, а чувствуешь ли ты ноги. Тем не менее мне удалось окончить школу, колледж и сейчас я получаю высшее образование и одновременно работаю по специальности.
Многие воспитывают детей, выделяя только их особенность, то есть инвалидность, но от общества хотят, чтобы ребенка воспринимали как «нормального». Меня с детства воспитывали иначе. Да есть проблема, но это не значит, что ты особенный. Ты такой же как все, только тебе придется чуть больше работать. Наш фонд правильно работает и с детьми и с родителями. И мы не должны забывать, что за последние 5 лет наша страна очень продвинулась в плане инклюзии в образовании.
В России в настоящее время много внимания уделяется организации инклюзивного образования, проработана нормативно-правовая база, в образовательных организациях создаётся доступная среда, однако, к сожалению, многие не замечают качественных изменений. Во многом это связано с установками и стереотипами, имеющимися у большинства взрослого населения РФ. Если зайти на любую детскую площадку, то можно увидеть, что у детей не вызывает недоумения, страха или чувства неприязни ребенок, который отличается от него по каким-либо характеристикам. Ребенок готов играть со всеми. Однако, если включаются взрослые, ситуация может поменяться – «Отойди», «Не надо с ним играть», «Смотрите за своим ребенком» и др. Всё это является следствием тех установок, которые были приняты в нашем обществе и сказались на общей инклюзивной культуре – если человек имеет какие-либо нарушения в развитии, то он должен быть изолирован от общества, он нуждается в специальных условиях, в специальном окружении. Мамы таких детей, часто переживают чувство вины, стыда и обиды на тех, кто не принимает их ребёнка и получается замкнутый круг – потребность семьи быть в социуме и не испытывать ограничений и неготовность социума принять такую семью. Решение проблемы состоит, прежде всего, в повышении инклюзивной культуры общества, в изменении установок и стереотипов. Да, люди с особенностями в развитии, могут нуждаться в дополнительной помощи в различных сферах жизнедеятельности, но при этом они испытывают те же чувства, имеют те же потребности, что и большинство из нас.